Бытие 21:16 - Библия под ред. М.П. Кулакова и М.М. Кулакова а сама отошла и села вдали от него, примерно на расстоянии выстрела из лука. «Не буду смотреть на то, как мое дитя умирает», — сказала она себе и, сидя поодаль, тоже начала плакать навзрыд. Больше версийВосточный Перевод и, отойдя, села неподалёку, на расстоянии выстрела из лука, потому что думала: «Не стану смотреть, как мальчик умирает». И сидя там поблизости, она разрыдалась. Восточный перевод версия с «Аллахом» и, отойдя, села неподалёку, на расстоянии выстрела из лука, потому что думала: «Не стану смотреть, как мальчик умирает». И сидя там поблизости, она разрыдалась. Central Asian Russian Scriptures (CARS-Tajikistan) и, отойдя, села неподалёку, на расстоянии выстрела из лука, потому что думала: «Не стану смотреть, как мальчик умирает». И сидя там поблизости, она разрыдалась. Святая Библия: Современный перевод и, отойдя немного дальше, присела на землю. Она думала, что её сын умрёт без воды, и не хотела видеть, как он умирает, поэтому она сидела и плакала. Синодальный перевод и пошла, села вдали, в расстоянии на один выстрел из лука. Ибо она сказала: не хочу видеть смерти отрока. И она села [поодаль] против [него], и подняла вопль, и плакала; Новый русский перевод и, отойдя, села поодаль, на расстоянии выстрела из лука, потому что думала: «Не стану смотреть, как мальчик умирает». И сидя там, она разрыдалась. |
«Отец мой, неужели у тебя одно благословение? Благослови же, благослови и меня!» — повторил Исав и громко зарыдал.
Ибо как я вернусь к отцу, если Вениамина не будет со мной? Не смогу я смотреть на горе, которое сразит отца моего».
Она ответила: «Жив Господь, Бог твой! Нет у меня хлеба ни крошки. Есть пригоршня муки в кадке и немного масла в кувшине. Набрала я пару вязанок хвороста — пойду испеку хлеба себе и сыну. Съедим это, а дальше — голодная смерть».
И тогда у той, что была настоящей матерью, сжалось сердце от волненья за ребенка, и она стала просить царя: «Прошу тебя, владыка мой, отдай дитя ей, не убивай его, только бы он жил…» А другая говорила: «Ни тебе, ни мне пусть не достанется — рубите!»
Как я стану смотреть на беду, что постигнет мой народ, как мне видеть погибель своего рода?»
«Забудет ли мать своего младенца, разве не пожалеет чадо, ею рожденное? Да если бы и она забыла, Я тебя не забуду!
Горе тебе, о дочь народа моего; посыпав голову пеплом, в рубище облекись. Скорби, как о единственном сыне, горько рыдай, ибо внезапно обрушится на нас враг-губитель.
А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью Я Дух, побуждающий их к милосердию и зовущий к молитве, и воззрят они на того, которого пронзили, и оплачут его, как оплакивают единственного сына, горевать о нем станут, как скорбят о первенце.
И он встал и пошел к отцу своему. Когда он был еще далеко, отец увидел его и сжалился над ним: побежал к нему навстречу, обнял и поцеловал его.
Да рассудит нас с тобой Господь, пусть увидит Он, вступится за меня и спасет меня от тебя!»
Давид и все, кто с ним был, громко зарыдали и плакали, пока не иссякли у них слезы и силы.